Trinity Blood, "Живые". Катерина, Авель, Уильям, Трес. PG.
Катерина, осунувшаяся, постаревшая, провела по холодной, бесчувственной руке спасшего ее когда-то давно человека и тихо позвала его по имени. Тишина была ей ответом – только едва слышно пикала придуманная много лет назад Профессором аппаратура, каждым своим звуком словно напоминая – жив, жив, жив.
- Мы так тебя и не дождались, Авель, - тихо, хрипло сказала она и закашлялась от боли в груди.
*
Авель давно не видел Катерину настолько растерянной.
- Я... я не знаю, что делать, - тихо призналась она. Авель, молча наблюдавший за бликами солнечных лучей в струях фонтана, едва заметно пожал плечами.
- Я должен пойти, - ответил он. – Катерина, ты сама это знаешь.
Катерина ничего не ответила. Несколько дней назад до АХ наконец дошли сведения о том, кто стоял за не так давно появившейся в окрестностях Рима игрой с Потерянными технологиями. Погибших игроков из дня в день становилось все больше, и виной тому был Орден Розенкройц.
В игру Ордена шли охотнее, чем Катерина могла бы предположить. Кто-то искал в ней недоступных в мире, балансирующем на грани войны с вампирами, удовольствий, кто-то пытался сбежать от жестокой реальности, кого-то подкупали многообещающие комментарии тех, кто уже сыграл свое – и жаждал вернуться обратно, в непонятный, странный, но такой привлекательный виртуальный мир.
Катерина, узнав о том, кто стоит за созданием игры, немедленно отдала приказ о регистрации в ней Треса. В конце концов, Стрелок прекрасно подходил на роль игрока, который ни за что не потеряет голову от искушений виртуальности.
А кроме того, Трес более чем настойчиво уверял Катерину, что его смерть в игре не может повлечь смерть в реальном мире – в отличие от всех тех людей, расследованием смертей которых АХ занимался вот уже несколько месяцев. Машины ведь не умирают.
Именно поэтому отпускать в эту игру Авеля Катерине хотелось меньше всего. Это было слишком рискованно – даже учитывая его чудовищную, непревзойденную силу.
- Катерина, - настойчиво повторил Авель. – Там будет он.
Катерина, вздохнув, повернулась к нему боком, тоже уставившись на фонтан в внутреннем дворике. Кто же знал, что весь Орден полным составом сам находится в проклятой игре? Кто же знал, что известия об этом придут так не вовремя?
Кто же знал, что Авель готов на все, чтобы встретиться лицом к лицу с главой Ордена.
- Хорошо, - одними губами, едва слышно, ответила Катерина. – Я подпишу приказ, завтра Профессор подключит и тебя, и Треса.
Авель устало посмотрел на нее непривычно серьезно, не по-дурашливому улыбнулся – так, что Катерине поневоле стало жутко.
- Спасибо, - искренне сказал он. – Мне это важно.
*
Профессор не без гордости посмотрел на опутанную проводами и мониторами комнату, в центре которой лежали с закрытыми глазами, словно спящие, Авель Найтрод и Трес Икс – напарники в делах АХ не только реальных, но и виртуальных.
- Мы сразу поймем, если что-то пойдет не так, - пояснил он Катерине, указывая на несколько мониторов, подключенных к Авелю. – Я не уверен, что мы сможем безопасно извлечь его сознание из виртуального пространства, но если не будет другого выхода... мы во всяком случае можем попытаться.
Катерина молча кивнула. За Авеля она беспокоилась ужасно: ни на дну из его прошлых миссий она не отправляла его с таким ясным, отчетливым осознанием того, что он может больше никогда к ней не вернуться.
Их с Авелем отношения были не просто далеки, а крайне далеки от любовных или романтических; иногда Катерине казалось, что они просто сильнее и крепче друг к другу привязаны, чтобы их можно было назвать влюбленными. Вот только в нынешней ситуации едва ли это как-то утешало или радовало.
- Этот монитор, – продолжал тем временем Профессор, - подключен к блоку памяти нашего милого Треса. Если я не ошибся в нескольких своих предположениях, то он сможет передавать на него то, что видит в игре. Соответственно, мы с вами уже сможем оценить опасность ситуации.
Катерина снова кивнула – на время забыв о беспокойстве, вперившись взглядом в монитор, на котором пока монотонно двигалась картинка с долгим, бесконечным коридором. Она вздрогнула, почувствовав на своем плече теплую руку Профессора – жест фривольный и едва ли допустимый... но по-человечески понятный и уместный.
- Я тоже переживаю за них, госпожа Сфорца, - мягко сказал Уильям.
- Да, мистер Вордсворт, - отозвалась Катерина. – Я понимаю, что это решение далось вам нелегко.
Профессор горько усмехнулся.
- Я ни секунды не сомневался в решении зарегистрировать в игре Треса: в самом деле, что может быть логичнее, чем отправить обученного убивать киборга на убийство в кибернетическом пространстве? Но Авель...
- Авель был очень уж настойчив, - отозвалась Катерина. Уильям, ничего не ответив, только прикрыл глаза в знак согласия.
Авеля он хотел отпускать не больше Катерины, и ей это было прекрасно известно. Но Крусник, как всегда удивительно беспечный в отношениях с окружающими, только и мог, что твердить: «Там он».
Там он – единственное такое же, как Авель, существо.
Там он – его давно потерянный брат-близнец.
Там он – его заклятый враг, хуже которого ничего придумать нельзя.
*
Картинки на подключенном к Тресу мониторе менялись одна за другой. Периодически на них мелькал серьезный и сосредоточенный Авель, чаще изображение размывалось от быстрых передвижений Треса, пару раз совсем рядом с встроенной в его глаза камерой мелькали какие-то когти.
Катерина каждый день находила время, чтобы понаблюдать за происходящим с ее подчиненными. Стискивая кулаки так, что ногти впивались в кожу, она смотрела, как Авель и Трес методично расправляются с нападающими на них тварями – то автоягдами, то вампирами со знакомыми до ужаса лицами, то ведьмами, то нечистью, названий для которой Катерина и не знала вовсе... а то и не с тварями вовсе.
Иногда рядом оказывался Профессор и с тревогой вглядывался в монитор, успокаиваясь только тогда, когда в кадр попадал хмурый Авель.
Ситуация резко изменилась только через несколько недель, когда среди кардиналов назревала настоящая паника: число погибших из-за проклятой игры не только в Риме, но и в соседних странах увеличилось слишком уж сильно. В один из дней, когда Катерина зашла к опутанным проводами Авелю и Тресу, она успела застать на мониторе удивленного и даже, пожалуй, испуганного чем-то Исаака Фернанда фон Кемпфера. Но не успела Катерина по-настоящему обрадоваться, как монитор наблюдения погас – и протяжно взвыла подключенная к комнате сирена.
Когда Профессор появился за ее спиной, в комнате уже вовсю пахло паленой проводкой и жженным мясом, а Трес безостановочно лопотал что-то, уставившись в потолок. Только когда Профессор отсоединил от него большую часть проводов и задал несколько вопросов, не требующих от Треса анализа языкового оформления обращенного к нему запроса, киборг невнятно проскрежетал:
- Отчет о повреждениях отца Найтрода... Многочисленные травмы внутренних органов, отсутствие левой руки, открытая черепно-мозговая травма. Подтвержденная активация наномашин – девяносто семь процентов. Время на полное восстановление – семь целых девять десятых секунды.
- Авель в порядке... – выдохнула Катерина, едва ли осознавая, что сказала это вслух. Профессор только покачал головой, но по-британски тактично не стал указывать ей ни на ужасающе высокий процент активации крусника... ни на полное отсутствие наблюдения за Авелем после выхода Треса из игры.
Впрочем, дело могло быть вовсе и не в такте: выдав информацию о состоянии Авеля, Трес дернулся и затих. Профессору понадобилось несколько долгих минут, чтобы выудить из него ответ, но и тот не принес облегчения.
- Запущено полное самовосстановление поврежденных систем, - проскрежетал до неузнаваемости искаженный голос киборга. – Предварительная оценка хода работ – три миллиона пятьсот четыре тысячи триста сорок восемь часов. Реакция на внешние раздражители... деактивирована.
До замолкнувшего во второй раз Треса Профессору достучаться уже не удалось.
*
Шли дни, недели и месяцы – но в состоянии Авеля не менялось ровным счетом ничего. Размеренно пикала окружавшая его аппаратура (жив, жив); иногда Катерина и Профессор спорили до хрипоты о том, стоит ли выводить Авеля из игры, рискуя его рассудком и личностью. Оба были согласны с тем, что оставлять его в таком состоянии нельзя. Оба прекрасно понимали, что выдернуть Авеля из игры в обход правил последней может привести к самым печальным последствиям. И конечно же, оба ясно давали себе отчет: даже если получится вытащить Авеля в целости и сохранности... он тут же отправится обратно.
«Там он».
Эти два слова в итоге и определили судьбу Авеля – во всяком случае, до того дня, как он с диким криком забился в опутавших его проводах, меняя и трансформируя свое тело в облик настоящего чудовища, каким Катерина впервые увидела его много лет назад.
Услышав нечеловеческое, истошное и будто бы многоголосое «Ка-а-а-а-аин!», Катерина и Профессор оказались в комнате Авеля в мгновение ока. Но когда Авель угомонился и снова принял человеческий облик – тихий и умиротворенный, ничего не произошло. Ни пробуждения, ни смерти – ничего.
- Мы не можем отключить его от игры, - сказал Профессор Катерине через несколько дней и бессонных ночей, проведенных в хлопотах у спящего Авеля. – Ничего не выйдет.
Катерина вопросительно подняла брови, и Профессор широким жестом показал ей на комнату, в которой от всей техники остались только замерший Трес и мониторы слежения за жизненными процессами Авеля.
- Вернее будет сказать, - тихо сказал он, - ничего не вышло. Я уже попытался, Катерина. Ничего не вышло.
Катерина замерла на месте, будто громом пораженная. Орден был, по всей видимости, уничтожен в полном составе; регистрация новых игроков, судя по поступившим к ней сведениям, стала невозможна; в Риме вот уже несколько дней не было ни одного известия об умерших в виртуальной реальности людях.
И тем не менее – ничего не вышло. Авель так и не вернулся.
Катерина упрямо сжала губы и вздернула подбородок.
- Он до сих пор жив, - сказала она, указывая на мигающий монитор. – Мы будем надеяться и ждать. Авель вернется.
Профессор склонил голову, пряча от нее взгляд, но Катерина отчего-то была уверена: Уильям будет надеяться и ждать возвращения Авеля не меньше ее. Сколько бы времени это ни заняло.
*
Авель с трудом открыл поблекшие, словно выцветшие от долгого бездействия глаза, когда почувствовал легкое прикосновение к своей руке. Вокруг было темно и тихо – только едва слышно работала напоминавшая систему жизнеобеспечения аппаратура, которую когда-то к нему присоединил Профессор.
- Самовосстановление завершено, - донесся до отвыкшего слуха Авеля знакомый механический голос. – Запуск двигательных систем.
- Трес, - тихо, хрипло сказал он. – Какое сегодня число?